сам по себе статус эмигранта весьма низок. Эмигрант это большей
частью не очень культурный авантюрист, решивший не мытьём так
катаньем переломить свою жизнь к лучшему. Вещь эта сама по себе
вполне допустимая, но вопросы к таким людям есть. Они покидают свою
бывшую родину и теряют там статус полноценных граждан. А на новой
родине этот статус им надо заработать десятилетиями примерной
работы на благо местной общины.
сам по себе статус эмигранта весьма низок. Эмигрант это большей
частью не очень культурный авантюрист, решивший не мытьём так
катаньем переломить свою жизнь к лучшему. Вещь эта сама по себе
вполне допустимая, но вопросы к таким людям есть. Они покидают свою
бывшую родину и теряют там статус полноценных граждан. А на новой
родине этот статус им надо заработать десятилетиями примерной
работы на благо местной общины.
Эмиграция это широкий жест, попытка изменить жизнь к лучшему.
Изменить радикально, то есть переломить.
Эмиграция не бывает вынужденной. Это не эмигранты, а беженцы или
поселенцы-каторжане.
Экономическая эмиграция это случай прямого голода. Всё остальное
– свободный выбор людей. И движет людьми здесь не голый
расчёт, а порыв души.
Люди, которые приезжают в Америку, приезжают не за заработком в 1,5
раз больше, и не «хлебца поесть». Они хотят с порога получать в
несколько раз больше и хотят стать миллионерами. Не современными, а
начала прошлого века. То есть миллиардерами.
Конечно, это мечта (американская), и люди понимают, что шансов у
них немного. Но они всё-таки едут именно за этим, также как
покупающий лотерейный билет надеется выиграть вовсе не 1000 р. Ради
1000 р он бы 400 р. тратить не стал. За 400 р. он себе на неделю
покупает наномечту о 100 000 000.
Точно так же скандинав, переехавший ЖИТЬ в Испанию, не хочет
подправить здоровье и погреться на солнышке. Он хочет сменить небо
над головой, своё отношение к жизни и саму жизнь. Всё остальное это
не эмиграция, а санаторное лечение или курорт.
И вот в связи с этим любопытно посмотреть на тип личности
российских эмигрантов новейшего времени.
Во-первых, это всё люди страшно слабые: на кривых трясущихся ножках
и с куриным сердцем. Даже 20-летние к 1991 году успели в СССР
прокиснуть до степени шамкающих стариков. Менее всего они ехали
«покорять новые земли».
Постсоветские эмигранты всячески расковыривали язвы реального
социализма (уже НЕСУЩЕСТВУЮЩИЕ) и феноменально занижали уровень
жизни в СССР. Жить при позднем брежневизме было конечно не сладко.
Но никто в стране с голоду не умирал, заработать на прожиточный
минимум было легко. Все, между прочим, бесплатно получали
европейское среднее образование. Получить бесплатное же высшее было
несложно. Благодаря этому заделу эмигрантская волна и пополнила на
Западе низы среднего класса, что для случая эмиграции очень
неплохо.
Кроме того, в этих заплачках таилось сразу два логических
противоречия.
Во-первых, был непонятен пафос уезжающих. Согласитесь, если в
стране всё так плохо, а люди НАВСЕГДА уезжают из страны, как-то это
не того. НЕХОРОШО. Мол, вы тут тоните дальше, а я рву когти.
Досвидос!
Во-вторых, уезжающие постоянно подчёркивали, что им ничего не надо,
они хотят, чтобы все их оставили в покое и запросы у них самые
заурядные. Занять в США среднее положение, стать рядовым
американцем посередине социального списка — №130 563 212. И
ладушки.
Сразу возникал вопрос: а стоит ли из-за этого городить огород и
пускаться во все тяжкие? Тем более что на родине люди были где-то в
первых 5 миллионах, да и самим фактом эмиграции как бы
декларировали склонность к лидерству и большим задачам.
Получалось, что вокруг западных посольств слонялся малахольный
17-летний юнец и ныл:
— А вот любовь, например. Я влюбиться хочу, сил нет. Но, знаете,
дерево надо по плечу рубить. Мне принцесс-джульет не нат. Найду
себе бабу лет 35, на лицо чтобы не очень страшная, и будет как у
людей.
Так и ехал бы, родной, не в США, а в Эквадор.
Но глубинный прикол заключался в другом. Почему люди 300 лет ехали
в Америку? Потому что Америка «страна больших возможностей». По
этим же причинам шла эмиграция в Австралию, Новую Зеландию, ЮАР,
Индию. Там было непаханое поле в смысле карьеры и обогащения. Но
вся эта целина к концу 20 века ЗАКОНЧИЛАСЬ. Остались гнилые
вершки-корешки для людей из третьего мира – окусываться.
И, одновременно, после разрушения СССР и коммунистических запретов
такая целина ОТКРЫЛАСЬ в РФ и СНГ.
Ситуация достигла стадии комедии положений. В эмиграцию ехали
распропагандированные чудаки, не понимающие своего счастья. Эти же
чудаки тогда бросали учёбу в МВТУ, чтобы устроиться подавальщиком в
Макдональдсе. И радовались как дети.
Оказывается, это был ресторан.
Извинить тут людей может только одно – общий идеологический
хаос, возникший после слома СССР (на безынтернетьи-то). Ну и евреев
простим не глядя: людей морочили 200 лет, они после ВМВ себя в
зеркале перестали узнавать.
Теперь что произошло дальше. Люди умные, трудолюбивые и порядочные
стали в эмиграции упорно работать и путём очень больших
трудозатрат, перешагнув через личные драмы (одно отчуждение детей
чего стоит), построили свой мир. О котором я писал:
домик-счёт-машинка и должок в 250 000 $ ещё лет на 15. + рутинная
работа: приличная, но безо всякого удовольствия.
Эти люди сохранили хорошее отношение к своей бывшей родине или до
сих пор считают себя русскими (вполне основательно). Лично они
вызывают большое уважение. Со многими такими людьми я знаком и рад,
что познакомился. Но мне кажется, что все они на новой родине
недооценены и недореализованы. Что характерно для случая проживания
в стране с давно поюзанными возможностями.
Полагаю, они и сами так считают. Не думаю, что им на самом деле был
нужен покой и мещанский уют. Им был нужен ЭКШЕН. Этот экшен они бы
получили в России. Где конечно было бы труднее, иногда опаснее (но
без особого экстрима — для Дального Запада ситуации в РФ была
тепличная), но ГОРАЗДО интереснее.
Страшилки про бизнес 90-х – адольфычеподобная чепуха. Было
резкое увеличение преступности, масса людей разорилась из-за своей
социалистической непуганности, но по сравнению с прессингом
советской эпохи это такая ерунда, что просто смешно.
Кстати тогда уже было видно, кто станет будущим терпилой. В
университете меня поразила абсолютная непаханность контингента.
Даёшь человеку Солженицына, говоришь:
— Прочти, через неделю принеси. Никому не показывай, по телефону об
этом не говори.
Через неделю звонок:
— Слушай, Галковский, я твоего Солженицына прочёл… Ой, блин,
ты же просил по телефону не упоминать.
Чел через 10 лет разорился на МММ в ноль.
Другой гаврик вроде поднялся, потом весь свой бизнес пустил на
распыл из-за глупой бабы. Потерял в 1983 выданные ему для
ксерографирования книги. Вместе с паспортом и конспектами лекций по
марксистско-ленинской диалектике.
Ещё один знакомый совершил аналогичную операцию с «Архипелагом» в
пригородной электричке. Через 15 лет банкрот.
На 90% людей даже в 90-х, не говоря о 00-х, предохраняла
элементарная социальная гигиена. «Чудак, мой руки перед едой и
проблем не будет».
В чём прикол «пехтинга»? Не в том, что госчиновники своровали. В
возникшей ситуации они не могли действовать иначе – это
безумие. Если человек работает продавцом в мясном отделе советского
универсама 70-х, он ОБЯЗАН красть мясо. Иначе его надо положить в
психбольницу. Это экономический закон того общества, в котором он
волею судеб оказался.
Проблема в том, КАК люди своровали. Чтобы спрятать собственность в
Майями, нужна была рутинная юридическая операция стоимостью в 2000
д. в год. Всё, никогда бы спрятавшегося матрёшечного бенефициара не
нашли. Но безальтернативные спортсмены Третьяк и Роднина стали
прописывать в официальных американских реестрах многомиллионную
недвижимость под своими именами. Особо одарённые – под
именами детей. Это ход мысли социалистического дегенерата.
И характерно что все эти люди (разве что кроме упомянутого выше
эмэмэмиста) легко поднялись в РФ. Хватило способностей с
лихвой.
Однако вернёмся к эмигрантам. Другая категория советских
горе-эмигрантов это озабоченные верещалкины вроде Манкуняна или
Сенатова.
Ни из какого РФ-СССР они не уехали и продолжают там благополучно
жить и страдать. В силу природной никчёмности и склонности к
маргинальному поведению, карьеры на Западе они сделать не сумели. У
них постоянно зудят социальные лишаи и пролежни, юродивые их
расчёсывают и громко плакают о поломатой в СССР жизни. В сущности,
это, — вы будете смеяться, — политическая эмиграция советского
человека. Гомо советикус реликтус сохранился сейчас в Германии
(почему-то особенно густо) и в прочих западных странах.
В сущности, эмигрант всегда хромая утка, ему нужны костыли и
социальные подпорки. И первый костыль (святой) – ностальжи по
милой родине. Кто камень бросит: сидит человек, грустит о
бесконечно милой Ирландии. Вроде и хулиган, и харя алкогольная, а
есть у него святое за душой. Поэтому даже эмигрант, родину
ненавидящий, всё равно в социальных целях будет громко хвалить
родные березки и чудеса национальной кухни.
Любой эмигрант, кроме советского. Этот наоборот, чтобы выслужиться
(как ему кажется) перед новыми хозяевами, будет громко орать о
гадине-России. Даже если у него не будет к родной Вологде или
Костроме ничего личного.
Уехав из России, эти люди плохо адаптируются к новым условиям, но
одновременно перестают понимать, что происходит в быстро
изменяющейся российской жизни. Они ещё могут дотумкать, что вся
Россия, включая деревни и посёлки городского типа, покрылась сетью
современных магазинов. Но вот что в России происходят разительные
изменения, например, в уровне банковского обслуживания, который в
Москве уже сейчас по многим позициям лучше, чем в Лондоне или
Нью-Йорке, это для них мировая сенсация британских учёных, в
которую они не поверят никогда.
И уж совсем сногсшибательной новостью будет, когда проклятые
соотечественники приедут к ним домой. Погостить. Мол, орал в
Нью-Йорке про гадину-Ирландию? А вот теперь ирландцы пришли на тебя
посмотреть. Иуду.
И, соответственно, эмигрантам Россию любящим и уважающим, честно
работавшим, надо предоставить возможность доосуществиться — на
новой Родине, в России, по всему миру. Потому что люди достойные.
Одно из направлений деятельности «Цифровой Машины» посвящено именно
этой задаче.
http://galkovsky.livejournal.com/216768.html
В ЖЖ давно возникла группа истерично настроенных эмигрантов,
тратящих немыслимые усилия на обмен мыслями с недавними
соотечественниками. Мыслей, собственно, никаких нет, есть ругань,
причём ругань весьма своеобразная. Речь идёт об изолированном
социально и этнически сообществе, а такие сообщества постоянно
рождают из себя новую лексику. Которая для основного мейнстрима
звучит смешно и, в предельных случаях, непонятно.
Выдуманные и вымученные бессонными ночами «быдлорашки»
«говнорашки», «рашкованцы» и т.д. коренное население никак не
задевают уже потому, что выглядят непонятными терминами цыганского
арго. Кроме того, за последние 5-10 лет люди вполне уяснили себе
понятие «троллинга» и на бессмысленный поток оскорблений только
понимающе ухмыляются и переключают страницу. «Усё ясно».
Но не совсем.
Известно, что садизм энд мазохизм часто возникает в результате
случайной контаминации первого полового опыта и физических травм.
Например, если первый поцелуй закончился звонкой пощёчиной и кровью
из носа.
После революции 1917 года из многострадальной России хлынул поток
беженцев. Это была элита нации. Людей было настолько много и их
уровень был так высок, что в 20-30-е годы Россия в культурном
отношении на 80% существовала в эмиграции. И пафос эмигрантов
первой волны заключался в сохранении, а по возможности и
приумножении русского культурного наследия. Это вполне удалось
– в той степени, в какой это вообще было возможно.
Но других примеров такому явлению в мировой истории нет. Например,
аристократическая эмиграция из революционной Франции по своему
уровню (да и по количественным показателям) даже близко не стоит с
русской диаспорой начала века 20-х. А дальше и сравнивать смешно
(антифашистская эмиграция из Третьего Рейха и т.д.)
Поэтому в русской культурной традиции 20-го века закрепилось крайне
уважительное отношение к эмиграции и эмигрантам.
Для русского человека эмигранты были хранителями культуры и людьми
с духовно-исторической миссией. До такой степени, что несчастные
замордованные русские 60-80-х годов всерьёз плакали над трагедией
Бунина или Набокова. Оба писателя, как известно, были
состоятельными людьми, всю жизнь промучились на курортах и
благополучно умерли в глубокой старости на вершине славы. А
униженный и оплёванный человек на антресолях сталинской пятиэтажки
умудрялся плакать над их эмигрантской ностальгией. И имел этому
полное моральное и интеллектуальное оправдание. Потому что плакал
он над русским Высоким Искусством. Над строками:
Бывают ночи: только лягу,
в Россию поплывет кровать,
и вот ведут меня к оврагу,
ведут к оврагу убивать.
Проснусь, и в темноте, со стула,
где спички и часы лежат,
в глаза, как пристальное дуло,
глядит горящий циферблат.
Закрыв руками грудь и шею, —
вот-вот сейчас пальнет в меня —
я взгляда отвести не смею
от круга тусклого огня.
Оцепенелого сознанья
коснется тиканье часов,
благополучного изгнанья
я снова чувствую покров.
Но сердце, как бы ты хотело,
чтоб это вправду было так:
Россия, звезды, ночь расстрела
и весь в черемухе овраг.
Великие стихи и великое чувство.
Под сенью великих чувств проходили следующие волны эмиграции (а
точнее бегства) из России – военные «невозвращенство» и
еврейская эмиграция 70-х. В последнем случае реминисценции были
совсем далёкие, но прямые продолжатели дела Ленина-Сталина ещё
господствовали, и даже колбасная эмиграция на Брайтон-Бич выглядела
как политической протест. И разумеется, до определённых пределов,
этим протестом была.
До определённых пределов, потому что уже военная эмиграция
объективно вызывала много вопросов. Например, в 20-е годы из всех
крупных меньшинств во Франции у русских беженцев была наименьшая
преступность. А в конце 40-х в той же Франции наибольшая
преступность была в среде советских перемещённых лиц. Однако сам
страшный фон мировой войны, на котором происходило
добровольно-принудительное перемещение советских людей, снимал все
вопросы.
И наоборот, все эти вопросы встали со всей остротой, когда
советские конца 80-х стали приезжать на Запад на законных
основаниях и в ситуации весьма далёкой не только от национальной
катастрофы, но и каких-либо серьёзных трудностей.
И вот тут даже гипотетическое помещение новоэмигрантов в ареол
эмиграции старой явилось грубейшей культурологической ошибкой.
Ведь сам по себе статус эмигранта весьма низок. Эмигрант это
большей частью не очень культурный авантюрист, решивший не мытьём
так катаньем переломить свою жизнь к лучшему. Вещь эта сама по себе
вполне допустимая, но вопросы к таким людям есть. Они покидают свою
бывшую родину и теряют там статус полноценных граждан. А на новой
родине этот статус им надо заработать десятилетиями примерной
работы на благо местной общины.
Эмиграция это всегда понижение социального положения на крутую
ступень, очень часто на две ступени, иногда на три – от
аристократии до подонков.
Существует также вполне определённый тип эмигрантского поведения.
Он вполне аналогичен мистерии классической урбанизации. После того
как крестьянин переезжает в город и становится рабочим, он пишет в
родную деревню уважительные письма и посылает посильные подарки.
Это естественное поведение успешного человека. Если он подымается
через ступень и превращается в городского служащего, то о родной
деревне благополучно забывает. Город становится его референтной
группой. Но если городская карьера у бывшего сельского жителя не
задалась, он очень часто начинает срывать свою злобу на бывших
односельчанах. Тогда в ход идут гневные эпистолы о проклятой
чумазой деревенщине, которая не знает городской культуры, о
пьяницах, лежебоках, хамах, холуях и т.д. – особо перечислять
не буду: вы это хорошо знаете по подростковым заплачкам жежешных
горе-эмигрантов.
Объективно такой человек производит самое жалкое впечатление.
Собственно тут кто-то попал в беду и плачет. Поэтому меня сразу
удивили многочисленные случаи полемики почтенных жежистов с
индоктринированными эмигрантами. Это напоминало мне диалог
античного краснобая с Вассерманом булькающей клизмой. Штука
возможная, но строго в рамках очередного жежешного прикола.
И всё-таки позднее я решил, что жежисты поступают правильно,
всерьёз обижаясь на сенатовых и манкунянов.
Потому что культурная традиция никуда не делась, и изгаляются они
все равно на фоне старой эмиграции – высокой трагедии
достойных и несчастных людей. Русских людей.
И ещё. Теперешная ситуация в России далеко не благополучная. В
стране идёт опошление и редуцирование общения между людьми в
масштабах если не сталинских, то иногда уже брежневских.
Чего вот кремлёвские ослы вцепились в русскоамериканских сирот?
Думаете, просто ум за разум зашёл? Никак нет. В течение десятилетий
под советский антиамериканизм подводилась солидная наукообразная
база. Квазиучёные всерьёз разглогольстовали про идеологические
разногласия «с миром чистогана» и про волшебную масонскую науку
политэкономию с «относительным обнищанием рабочего класса», а также
«производительными силами и производственными отношениями». Со
стороны даже для людей с полным средним образованием получалось
складно. А иногда и с неполным высшим. Можно было оформлять «один
американец засунул в жопу палец» более-менее пристойно. «Взрослые
люди говорят».
Но вся краузианская машинерия в одночасье свалилась с катушек. И в
антиамериканском бесновании постсоветский политический кликуша
показался перед мировой публикой а ля натурель. «И думает что он
заводит патефон».
И вот тут в дело пошли дети.
В советской комедии «Блондинка за углом» есть убедительно
показанный рубщик мяса из советского универсама – «Ашот
Ашотович». Он стоит в халате с топором, а его спрашивают:
— Ашот Ашотович, а ты с инопланетянами смог бы разговаривать?
— Почему нет? Пообщались бы.
— А о чём бы ты с ними стал говорить?
— Да нашёл бы о чём поговорить. О работе бы поговорил, о детях.
Быдлоальдебаран, значит? Ничего, поговорим.
Вот и стоит науськанный незнамо кем советский дикарь перед
американцами:
— Вы это… Жопа… Патефон… Говно. Пиндосы
обоссаные.
— Гм…
— Заокеанские толстосумы! Пошто кровь из трудящихся, капиталисты
проклятые, пьё… Гм… Ах да… Ну это…
Гм…
— Гм…
— А дети у вас есть?
— О, да, йез. И знаете, у меня есть приемный сын Ваня, я его два
года назад усыновил, он из детдома в Тамбовской области.
— А-а-а, ВАНЯ, говоришь. Понятно, пиндосня извращенская. Ты зачем
Ваню мучаешь? Почку отрезал.
— Ааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааа! Какой
ужас!!!!!!!!!!!!! Это ошибка!!!!!!!!!!!!!!!
Аааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааа!!!!!!
— Что не нравится, пиндосня антианглийская? А детей наших убивать
нравится? Отдавай Ваню!
-Аааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааа!!!!!!!
Охо-хо-хооооооо!!!!!! Ванечка кровиночка родненькая, люблю его, 11
лет с женой ждали кровиночку!
— Что, запрыгал, гнида?! А то сидит, хмыкает, сверхчеловек хренов.
Мякушка ты, такой же человек как мы. И мы, утварь, с тобой диалог
наладим. Будешь говорить всерьёз и на коленях. По-взрослому. Понял,
патефонщик говённый?
Вот диалог двух культур и налажен. Воспринимают русских всерьёз,
разговор ведётся, никто не хмыкает. Для полного среднего
образования конечно не канает. А для неполного и начального –
ничего. Нормалёк. С Пушкиным на короткой ноге.
Что делает эмигрантская шваль, паясничащая в ЖЖ? Она встаёт в
позицию, в которой были наши духовные учителя 20-30-годов, — а
через них и великие русские 19 века, — и начинает нести
нечеловеческую гнусь.
Думаю очень наивно полагать, что это делается случайно, от сырости.
Вначале, может быть, так и было, но это достаточно чёткая и ясная
ПОЛИТИКА.
И если подумать, а кому на Западе нужны неумехи и социальные
деликвенты? Они могут представлять хоть какой-то интерес только в
связи с бывшей страной проживания. За небольшую сумму будут рыгать
и хрюкать «по зову партии по велению сердца».
И за двадцать (!) лет этого хрюкания в русскоязычной эмиграции не
появится НИ ОДНОГО нового политического издания, не выйдет ни одной
книги. Хотя бы на уровне марксистского псевдоинтеллектуализма.
Только «быдлорашка», «рашкованцы», «говно», «шариковы», «у меня
есть чековая книжка».
Ничего, мы тебя, родной, этой чековой книжкой подотрём. Чтобы слово
такое забыл – Россия.
http://galkovsky.livejournal.com/217082.html