На прошлой неделе глава саудовской разведки принц Бандар бин Султан
встречался с Владимиром Путиным. Принц привез российскому
президенту крайне щедрое предложение, от которого сложно было
отказаться. Саудовская Аравия обязалась закупить у Москвы оружие на
15 млрд долларов, дала гарантии, что монархии Персидского залива не
будут мешать газовой политике России, а также пообещала, что не
станет строить трубопровод в Европу через сирийскую территорию. В
обмен от Москвы требовалось немного – свернуть поддержку
Башару Асаду (которая пока нам, кроме проблем, особо ничего не
принесла), не противиться принятию жестких антисирийских санкций в
Совете Безопасности ООН.
На прошлой неделе глава саудовской разведки принц Бандар бин Султан
встречался с Владимиром Путиным. Принц привез российскому
президенту крайне щедрое предложение, от которого сложно было
отказаться. Саудовская Аравия обязалась закупить у Москвы оружие на
15 млрд долларов, дала гарантии, что монархии Персидского залива не
будут мешать газовой политике России, а также пообещала, что не
станет строить трубопровод в Европу через сирийскую территорию. В
обмен от Москвы требовалось немного – свернуть поддержку
Башару Асаду (которая пока нам, кроме проблем, особо ничего не
принесла), не противиться принятию жестких антисирийских санкций в
Совете Безопасности ООН.
Однако российский президент от столь щедрого предложения все же
отказался. По целому ряду причин.
Во-первых, Саудовская Аравия является союзником Соединенных
Штатов. Она покупает оружие у Вашингтона и (в той мере, конечно, в
какой ей выгодно) защищает американские интересы на Ближнем
Востоке. А США изначально заинтересованы в выдавливании российских
оружейников с ближневосточных рынков.
Во-вторых, нам нет нужды усиливать Саудовскую Аравию, если
мы хотим, конечно, сохранить баланс сил на Ближнем Востоке. После
свержения Каддафи и Хосни Мубарака, военного переворота против
Мохаммеда Мурси и смены власти в Катаре (новый глава которого резко
поумерил аппетиты эмирата) влияние Эр-Рияда на регион серьезно
усилилось. Нам нет нужды еще сильнее укреплять королевство, которое
не только засматривается на Ближний Восток, но и финансирует ряд
радикальных мусульманских организаций в России.
В-третьих, нужно понимать, что договоренность с Саудовской
Аравией будет автоматически означать резкое охлаждение отношений с
иранцами. Замена со стратегической точки зрения абсолютно
неравноценная. И не только потому, что Иран, в отличие от
Саудовской Аравии, не мутит воду на Северном Кавказе, –
просто режим в Исламской Республике куда более стабильный и
предсказуемый, чем в королевстве. В ближайшее время уйдут на тот
свет все сыновья Абдель-Азиза ас-Сауда, и тысячи его внуков и
правнуков должны будут прийти к единому мнению относительно новой
схемы престолонаследия. Аналитики не исключают, что поиск
компромисса между ними затянется и королевство вступит в серьезную
полосу нестабильности.
В-четвертых, крайне маловероятно, что в случае свержения
режима Башара Асада Эр-Рияд откажется от строительства собственного
трубопровода через Сирию в Европу. Для него этот проект имеет
стратегический характер. В случае конфликта с Тегераном иранская
армия с легкостью перекроет Ормузский пролив, а в случае
гражданской войны в Египте под угрозой окажется судоходство через
Суэцкий канал. Оба этих варианта угрожают безопасности саудовского
нефтяного экспорта, и труба в Европу выводит этот экспорт из-под
угрозы. Возможно, принц Бандар имел в виду отказ от другого
трубопровода, иранского, который Тегеран намерен тянуть через Ирак
и Сирию. Однако «Саудовская Аравия не контролирует территорию, по
которой он пройдет, потому ее гарантии не стоят даже билета на
самолет, на котором прилетел Бандар бин Султан, – пишет
российский специалист по ближневосточным делам Эль Мюрид. –
Кроме того, указанный газопровод мощностью в 40 млрд кубометров в
год около 20 млрд будет поставлять транзитным странам – Ираку
и Сирии, еще около 10 млрд выберет Турция. Возможно, газ
потребуется и Ливану. Более 10 млрд кубов в Европу пойти не сможет
физически. Это всего лишь 5% российского экспорта, а кроме того,
иранский газ, судя по всему, попросту заместит катарский, так как
европейские проекты Катара теперь, похоже, накрылись прочно и
надолго. Как раз все наоборот – присутствие России в Сирии
дает ей больше возможностей влиять на газовую политику Ирана, так
как значительная часть будущей трубы уже построена российским же
«Трансгазом»».
Геворг Мирзаян
Источник