Услыши нас, Иоанне, в день рождения твоего, и сделай так, чтобы
раздались повсюду, где есть твой праздник, святые слова, рождающие
исправительный стыд и смягчающие ожесточенные сердца. Ты –
голос вопиющего в пустыне. Взгляни — наши заполненные людьми
города в духовном отношении ничуть не лучше пустынь. Подобно
пустыням, они бывают бесплодны и, как в пустынях, в них воют шакалы
и встают обманчивые миражи
Евреи любили и желали детей.
(Ну и дожили же мы до таких степеней нравственного одичания, что
любая констатация библейского факта звучит, как вызов современному
человеку, или – обличение, или – пророчество).
Повторим, у евреев не было движения «child free», и они детей,
насколько любили, настолько и хотели. Абортов у них тоже не было,
отчего среди рождавшихся регулярно мальчиков и девочек появлялись
время от времени Самуил, Давид, Илия. От них же родилась со
временем Благословенная в женах. А когда приближалось время от Ее
чистых кровей прийти в мир Сыну Благословенного, в этом же народе
родился Предтеча Спасителя. Он родился от престарелых родителей
Когда человек детей не хочет, то их отсутствие для него –
исполнение желаний. А когда люди детей хотят, то их отсутствие
– почти проклятие. Есть утешение – вспоминать Авраама и
его долгую бездетность. Но это – слабое утешение, поскольку
любой скажет: «То – Авраам, а это – ты, рядовой
грешник». И я не приложу ума, с чем сравнить то глубокое смирение и
печаль, которые носили в себе Захария и Елизавета, словно клеймом
отмеченные бездетностью. Боюсь, что мы так и не ощутим глубину их
скорби, поскольку живем иначе, в других смысловых координатах.
Но меня интересует еще одна грань долгого испытания бесплодием.
Кроме смирения, которое должно было родиться в душах супругов, и
кроме отчаяния или ропота, которые ни в коем случае не должны были
родиться, было еще нечто. Это «нечто» — умирание или хотя бы
замирание страстей.
Каков вообще смысл старости? Вне религиозного подхода смысла в
ней нет. Вне восхождения к Богу она – пытка немощью и
частичная расплата за совершенные ошибки. У старости появляется
смысл лишь при наличии вечной перспективы. Тогда она –
время опыта и отхода от суеты. Тогда она – движение навстречу
к Богу и время молитвы. Сама прожитая жизнь обтачивает человеческую
душу, и старику быть наглым и дерзким, глупым и похотливым так же
противоестественно, как камню на морском берегу противоестественно
не быть гладким и обточенным волнами.
Страсти должны умирать в человеке по мере накопления прожитых
лет. В этом смысл старости. Должна умирать похоть, сребролюбие,
болтливость, зависть, злопамятство. Должна крепнуть вера и
предчувствие иной жизни. Современная культура пытается
хвалиться именно тем, что молодит омертвевших, что создает условия
для продолжения жизни страстей в преклонном возрасте. Но Захария с
Елизаветой жили в иные времена и по-иному. Живи они сейчас,
Предтеча, быть может, и не родился бы.
Они жили по-иному, то есть правильно, «ходя в заповедях и
оправданиях Господних», и к моменту чудесного зачатия страсти увяли
в супругах. Они не передавали своему благословенному дитю весь
багаж страстей, который обычно в молодые годы родители передают
первенцам. И первенцам, к слову, ой как нелегко от этих страстей
живется. Они бывают буйны, как Рувим, и безрассудны, как Исав.
Иоанну же должно было стать сыном горячих молитв, а не жарких
юношеских объятий. Ему предстояло самому стать живой молитвой, и
поэтому он родился у отца и матери в глубокой старости.
Вскоре предстояло и Деве понести во чреве от Духа Святого. Перед
этим Бог творит последнее предваряющее чудо в женском естестве.
Рождает старица. В девице ведь все готово к зачатию, только нет
мужа. А в старице все умерло для зачатия, хотя муж есть. То, что
Захария, онемевший после видения Ангела в храме, пришел домой и,
оставаясь немым до самого рождения сына, приступил к жене как к
женщине – чудо. Чудо – возникновение однократного
желания в старом теле; желания, не отменяющего благоговейного
страха и возникающего по послушанию голосу свыше. Чудо – само
соитие людей, ничего уже не ждавших от своей высохшей утробы, чудо
– и последовавшая затем беременность. «Я дал силу зачать, не
дам ли Я и силу родить», — говорит Господь через Исайю. Он
дал силу родить и Елизавете, что было венцом чудес после обычного
вынашивания, столь необычного в данном случае.
Предтеча родился. Его питали старческие сосцы, приучающие сына
поститься с детства. Он, ничего не видя еще глазами, видел Христа
сердцем, когда бился во чреве матери, и та исполнялась Духом,
благодаря сыну. В это самое время непраздная Мария стояла перед
Елизаветой и удостаивалась от нее имени Матери Господа
Родившись, Предтеча развязал язык отца, и тот стал пророчествовать,
не в духе старого священства, приносящего кровавые жертвы, но в
духе нового священства, благовествующего день за днем спасение Бога
нашего.
Да развяжет же Предтеча и нам молчащие, неизвестно какой немотой
связанные языки. Да польется вновь, по его молитвам, столь
необходимая человеческим душам, — проповедь деятельного и
глубокого покаяния. Предтеча родился, чтоб не только его родной
отец перестал изъясняться знаками. Он родился, чтобы вся полнота
Церкви, все царственное священство, все люди, взятые в удел,
отверзли уста на молитву и беседу о едином на потребу.
Услыши нас, Иоанне, в день рождения твоего, и сделай так, чтобы
раздались повсюду, где есть твой праздник, святые слова, рождающие
исправительный стыд и смягчающие ожесточенные сердца. Ты –
голос вопиющего в пустыне. Взгляни — наши заполненные людьми
города в духовном отношении ничуть не лучше пустынь. Подобно
пустыням, они бывают бесплодны и, как в пустынях, в них воют шакалы
и встают обманчивые миражи. Но стоит раздаться царственному,
львиному рыку твоей покаянной проповеди, как пустыня наводнится
жаждущим спасения народом.
Поэтому услышь нас, Иоанне. И в день рождества твоего возгреми над
ухом каждого пастыря, чтобы тот не болел немотой, но воспевал вслух
народа великие дела Божии, начавшиеся с твоего рождения.
Протоиерей Андрей Ткачёв